***

За много миль отсюда Кимберли собирала вещи. На ней был белый топ и обычные голубые джинсы, делавшие ее такой естественной, что один ее вид вызывал приятные эмоции. Она сдула со лба длинную пшеничную прядь волос, запихивая в чемоданчик последнюю кофточку. Завтра она уже будет там, в пыльном и душном городе. Завтра на вокзале ее встретит Том, ее дорогой Том Гордон, как всегда вечно чем-то недовольный и раздраженный всем на свете, но все равно – такой любимый Том! И она поцелует его в щеку, взъерошит его светлые волосы и скажет: «Ну что же ты не рад меня видеть, Томми?» На эту фразу он отмахнется, может, с улыбкой скажет, что устал и, обняв ее за плечи, потащит вместе с чемоданом через этот противоречащий всякой нормальной жизни город, в их гнездышко на семнадцатой улице. Там будет как обычно пыльно и неубрано, холодильник будет пустовать, придется идти в ближайший супермаркет, долго набивать тележку нужными продуктами, а после идти рядом с безрадостным Томом домой. Кимберли тяжело вздохнула – чего этому глупому парню не хватает для счастья? О чем он мечтает? Он никогда не делился с ней этим. Может, он не мечтает и вовсе? Возможно, он находит какую-то ненормальную радость в том, чтобы вот так пожизненно быть всем на свете недовольным и везде видеть кучу минусов и несовершенств? Все-таки странного человека она полюбила! Так просто было бы сходить к речке, посидеть на берегу, в полном уединении, просто не обращая никакого внимания на все, что происходит вокруг, просто побыть счастливыми полчаса! Но он не умеет так. Или не хочет уметь – действительно, зачем оно ему надо? Ким ощутила, что злиться на Тома. «Плохо, не стоит винить его в том, над чем он не властен» - подумала она с сожалением. Просто такой уж он человек, этот Том Гордон, с этим ничего не поделаешь.
…Обратно в городские выходные

Тем временем Том и Сид направлялись в парк аттракционов, мигающий миллионами огней, сразу и манящих, и отталкивающих. Том не любил парки аттракционов, они вызывали в нем смешанные чувства, они были одновременно страшными и прекрасными, но он, в силу своей натуры, видел в них куда больше ужасного.
Дети резвились тут и там, их молодые родители пили в сторонке пиво и фанту, закусывая фисташками. Для Тома это было так – все здешнее общество делилось на три категории: настоящие дети, играющие повсюду, они пугали, потому что были хоть и безобидной, но все же огромной массой, неподдающейся контролю; родители, ленивые и ни в чем не участвующие, стоящие отдельно и неохотно следившие за своими чадами; третья категория именовалась так – «фальшивые» дети. Это были либо группы подростков, варварски крушащих все вокруг себя (девиз по жизни – саморазрушение, разрушь себя, пока это не сделал кто-то другой!), напивающихся и ругающихся матом, либо взрослые, вспомнившие свое детство и резвящиеся с детишками на аттракционах. Все три категории одинаково отталкивали Тома, поэтому он хмуро глядел по сторонам, совершенно не понимая, зачем они с Сидом сюда притащились.
Часы показывали без двадцати минут восемь вечера, и Том был просто в шоке: куда вдруг делось все время?! Не могли же они со Стэтчесом гулять по аллее весь день!
- Том, ты не хочешь перекусить? – вдруг спросил Сид.
- Сид, а как мы, - Том удивленно вглядывался в лицо своего неживого собеседника. «Может, у меня и впрямь шизофрения?» - подумал он, разглядывая белую кожу Стэтчеса, его горящие глаза, нахальную улыбочку и полное отсутствие даже легкого признака нормальности на его молодом, чем-то даже ребячьем лице.
- Что?
- Нет, ничего, - покачал головой Том. «Странные метаморфозы времени суток – это всего лишь его проделки!» - подумал он.
Сид отошел от него на пару шагов и повернулся, освещаемый сразу зелеными, желтыми и фиолетовыми огнями со всех сторон. Его лицо приняло то самое, демонически жуткое выражение, как и тогда, перед тем, как он рассказал Тому свою историю. Том почему-то подумал, что ничем хорошим все это не кончится, и ему захотелось убраться подальше от толпы народа.
- Смотри-ка, - с жуткой улыбкой сказал Сид, быстро сверкнув глазами.
Том поднял голову вверх и над ним тут же взорвались тысячи огней, они на секунду ослепили его, но он даже не удивился: это был всего лишь салют.
- Так ты не хочешь перекусить? – повторил свой вопрос Стэтчес.
Маленькое кафе на берегу реки. Уютная теплая обстановка. Романтический вечерний пейзаж. Приятный летний воздух. Том почувствовал себя не в своей тарелке.
- Что такое? – удивленно поднял глаза Сид, отрываясь от меню. Он почувствовал смятение Тома.
- Сид, - Том немного помялся, не зная, как лучше выразить мысль, пришедшую ему в голову. – Сид, ведь сюда приходят в основном влюбленные…
Стэтчес удивленно огляделся. Что ж, и правда, практически за каждым столиком сидели счастливые, улыбающиеся и целующиеся пары. Кроме их столика.
- Ну и что? – он специально округлил глаза, не желая показывать, что Том прав и им здесь не место. – Мне нравится это кафе, и плевать, что здесь влюбленные парочки. Чем мы с тобой не парочка?
- Сид, не начинай снова! – нахмурился Том. – Я против гомосексуализма.
- Милый, - Сид заговорил мягким, вкрадчивым голосом. – Это уже некрофилия, я же труп, забыл?
Том почувствовал себя нехорошо и отвернулся от Сида. «Все-таки Стэтчес больной человек!» - подумал Том.
- Том, ты меня поражаешь, - хмуро сказал Сид. – Ты вообще никогда не бываешь доволен?
- Буду, когда Ким приедет, - тут же, не раздумывая ответил Том.
- Ты соскучился, верно? – Сид снисходительно улыбнулся.
- Черт тебя дери, Стэтчес! – воскликнул Том, выходя из себя. – Конечно соскучился! Если хочешь знать, Кимберли – самый близкий мне человек сейчас!
- Круто, - с какой-то глупой интонацией сказал Сид. – А у меня нет близких людей.
- Потому что они тебе не нужны.
- Ошибаешься, - вздохнул Сид. – На самом деле они нужны всем и каждому, просто некоторые отвыкают от этого. Я вот отвык. А вот так посмотрю на тебя, и думаю: какой же ты все-таки счастливый, хоть и живой. Повезло тебе, Том, на самом деле очень повезло.
- Эй, слушай, а что тебе мешает познакомиться с кем-нибудь? – спросил Том. – Я имею в виду, с какой-нибудь девушкой оттуда, из вашего мира. Или тебя мертвые девчонки не привлекают?
- Спятил? – возмутился Сид. – Я всегда любил мертвецких леди. Но дело вовсе не в этом. Я не путешествую по чужим обителям. Никогда.
- Почему?
- Не хочу попадать в чужие души.
- Хочешь сказать, я попал в твою, когда ступил на землю твоего мира?
- Как сказать. Все это очень сложно. Я сам пригласил тебя. Добровольно. Я открыл тебе дверь и поманил за собой. А вообще, если рассуждать откровенно, я очень люблю и ценю свое одиночество.
- А мертвяки?
- Это лишь плод фантазии.
- Не понять мне тебя, - вздохнул Том. – Зачем эти мертвяки, луна, трава, все это? Вампир опять же, ведь он ненастоящий!
- Они все настоящие, - возразил Сид. – Вообще, знаешь ли, нет на свете ничего нереального. Ни на этом, ни на том. Есть лишь вещи, недоступные для понимания.
- Сид, ты сам себе противоречишь! Они плод фантазии – но они все настоящие.
- Так оно и есть. Умрешь – будешь рассуждать так же.
- Пока я еще жив, я не хочу рассуждать на эту тему! – усмехнулся Том.
Сид смахнул со стола пыль, и внезапно предложил с изрядной долей презрения:
- Давай что ли уйдем отсюда? Неприятное место, не находишь? Все целуются, словно это конкурс на день Святого дяди Вали. Не нравится мне здесь!
С этими словами он поднялся с места, окинул удивленные лица влюбленных надменным взором и направился к выходу. Том заметил, что внешний облик Стэтчеса медленно меняется – из жесткого и строгого мужчины Сид становился все тем же странным парнем в темном пиджаке и брюках. Это обрадовало его, однако странное поведение Стэтчеса все еще заставляло чувствовать себя весьма неуверенно. Том запоздало поднялся и скорым шагом последовал за своим приятелем.
- Куда мы теперь? – спросил он. Что-то подсказывало Тому, что это будет долгий день. Долгая ночь. Что это воскресение не пройдет бесследно.
- Тише, - нахмурился Стэтчес. – Вдохни воздух. Чувствуешь?
Том подумал: «Опять выпендривается» и последовал просьбе Сида. Все, что он почувствовал, это смесь городских газов и пыли, приправленную запахами кока-колы, поп корна и чего-то вкусного.
- Ну и что? – вяло спросил Том.
- Что значит «что»?! – яростно посмотрел на него Сид. – Чувствуешь ее запах? Особый…неповторимый. Запах ночи.
Том не удержался и прыснул. Стэтчес неприязненно посмотрел на него, и в мыслях его должно быть пронеслось: «Черт бы побрал этих живых. Не умеют ценить истинную красоту!»
***

Луна светила в незакрытое окно. Прохладный ночной ветер успокаивающе гладил Бетти по спине. В ее темных глазах блестели слезы, а на губах играла едва заметная улыбка. Где она сейчас? Она лежит в кровати, а рядом спит Чарли, и они не погибли в этой жизни, только не в этой жизни…
А в соседней комнате видит прекрасные детские сны их дочь Салли. Бетти тихо поднялась с кровати, рука Чарли, до этого обнимавшая ее, упала на одеяло. Мать отправилась посмотреть на своего любимого ребенка.
Салли казалась ей ангелом, которого ей подарил сам Господь. Она любила ее больше всех, даже больше, чем Чарли. Бетти осторожно наклонилась над своей маленькой девочкой и поцеловала ее в лоб. После она счастливо вздохнула и подумала о Томе Гордоне.
- Если бы не он, все было бы сейчас иначе, - прошептала она.
От этой мысли ей стало холодно, и Бетти отправилась к Чарли, туда, где всегда можно было согреться.

Без 10 минут полночь. Понедельник начинается…

Они уже который круг наматывали, гуляя по парку. Том не чувствовал усталости, однако ему казалось довольно странным то, что Сид ничего не делает. Он ожидал, что Стэтчес начнет устраивать какие-нибудь шоу, выделываться и всячески выводить Тома из равновесия. Однако Сид редко оправдывал его ожидания.
Том уже было хотел предложить отправится в мир Сида, где ему, стоит признать, нравилось все больше, когда Сид внезапно заговорил каким-то холодным, потухшим голосом:
- Никто никогда не сможет объяснить ребенку, что никто не виноват в том, что его маму сбила машина. Возможно, со временем сложится впечатление, что он все понял, но в глубине души он так всю жизнь и будет слезно кричать: «Ну почему?!» На собственном опыте могу признаться, что этот вопрос не отпускает и после смерти: он гниет, пульсирует в мозгу, заставляя порой рыдать во сне, лить слезы в душе… Жизнь вообще странная штука, одних она жестоко учит и в итоге раскрывает глаза настолько, что они сами закрывают их навсегда, других же беззастенчиво гладит по головке и преподносит в подарок мягкие розовые шоры – именно шоры, не очки – шоры, которые закрывают кругозор настолько, чтобы человек был счастливым и пустым. А есть еще третьи, те, что вообразили, будто сами могут при желании сделать себя умнее, не сняв при этом розовых шор и не увидев печали, не познав боли, вмиг постигнуть этот мир. Что может быть страшнее жизни? А ведь при этом жизнь вполне может казаться веселой штукой, пока ты сам этого хочешь. Жизнь любит весельчаков, а вот умирают они чаще всего от инсульта… Жизнь обожает любителей риска, но обходит боком лежебок, она дарит нам миллиарды возможностей, от чего мы теряем голову и либо хватаем что попало, либо начинаем усердно думать, и в итоге упускаем все. Жизнь всегда приводит нас к смерти, но одних она ведет, бережно взяв за руку, утешая и ободряя, а других садистски пинает тяжелыми ботинками. Если поразмыслить, смерть куда человечнее жизни, хотя, возможно, жизнь не так плоха, как я ее расписываю. Но она всегда тратится впустую, я практически не знаю человека, который прожил бы всю жизнь не зря. В последнее время число прожигателей времени настолько увеличилось, что самое время хвататься за голову. Количество окончательно взяло верх над качеством. Я был пару раз в современных школах – я остался в ужасе. Детям толкуют о тех несчастных, кто болен синдромом Дауна – это вызывает безудержный смех. Стоит рассказать им о человеке, умирающем от рака крови в 12 лет – они тут же вспоминают анекдоты на эту тему. С такими живыми у жизни нет будущего. Возможно, я просто пессимист, в любом случае, это – лишь одна из сторон медали, но все же это весомая часть правды вашей жизни.
Глаза Сида, такие же холодные и потухшие, как и его голос, воззрились на Тома, ожидая ответных слов. Сид жаждал узнать его мнение, мнение живого человека о Жизни.
- Ты идеалист, Сид, - осторожно заметил Том. – Подумай сам – жизнь ведь невозможна без этих пустых людей и их похабного смеха над чужим горем. Не будь их – не было бы тех, кто противостоит им, кто ищет пути исправления мира, кто хочет быть лучше. Без них жизнь бы остановилась, ведь они являются своеобразным двигателем для остальных, для противопоставленных им людей. Я понимаю, что жизнь обошлась с тобой немилосердно, но это все же не повод так ее ненавидеть…
- Нет, не ненавидеть, - возразил Сид. – Я не высказал ни одного слова ненависти жизни. Это неприятие. Я просто не мог любить и наслаждаться тем, что так наказало меня.
- Сид, дружище, - Том обнял его за плечи. – Если бы ты знал, как мне хочется помочь тебе, облегчить твою боль. Знаешь, я думаю, на твой вопрос «почему», что не дает тебе покоя двадцать с лишним лет, существует жестокий ответ: только для того, чтобы ты не был похож на тех ограниченных глупых людей, что смеются над несчастными.
Сид тяжело вздохнул, словно ему было очень больно.
- Справедливый ответ, но это лишь один из множества ответов. У меня еще один вопрос: а в чем была виновна мама?
Том молча опустил глаза. Здесь он не решался ответить за саму жизнь, все-таки, откуда ему, обычному человеку, знать это.
- Ладно, что это я прямо? – удивился вдруг Сид. – Жалуюсь, гружу тебя своими проблемами. Вот ведь глупости!
- Нет, что ты, если тебе нужно высказаться, говори, - возразил Том. – У тебя наверняка много наболело…
- Не неси чушь, - строго сказал Сид, его лицо приняло особенно бледный оттенок, так становилось всегда, когда он начинал говорить серьезно. – Я не буду жаловаться, это просто глупо, ведь я мертв.
- Но у мертвых тоже могут быть запрятанные глубоко переживания! – заметил Гордон.
- Ничего подобного. Переживаний быть не может! Хотя бы потому, что мы уже не живы, - с этими словами Стэтчес рассмеялся.
Том покачал головой. Он бы с радостью выслушал Сида, и слушал бы его долго, но Стэтчес не хотел рассказывать. Возможно, ему было противно жаловаться, он испытывал отвращение к самому себе при этом, такое свойственно многим людям. Почему-то Тому показалось, что мертвым это свойственно даже в большей степени, хотя Стэтчес был единственным мертвецом, с которым он был более или менее знаком. Однако Том знал, что у Сида есть этот барьер, который просто не давал ему жаловаться, а если и давал, то после жалобы Сид не испытывал никакого облегчения, все было в точности до наоборот. Тому стало жаль своего друга, хотя у него самого тоже был подобный барьер, разве что он, возможно, был не столь жестким и не столь высоким.
- Сид, а не могли бы мы еще раз посетить твой мир? – решился наконец спросить Том.
Стэтчес изумленно посмотрел на него. В этот момент его одежда снова изменилась – она стала такой же, как утром. Впрочем, перемена произошла как-то совсем незаметно.
- Так ты… - начал было Сид, но почему-то не стал продолжать свою мысль. – Хорошо. Дай мне руку.
Том потянул Сиду руку.
- Хм, - Стэтчеса явно что-то сильно смущало. – Том, а зачем ты просишь этого?
Том открыл рот, чтобы ответить, но обнаружил, что ответа не знает. Это было странно, но он ничего не мог придумать! Действительно, зачем?
- Просто мне там очень нравится, - сказал он тихо, словно открывая какой-то страшный секрет.
Сид посмотрел на него еще более изумленно.
- Наверно, это странно звучит, да? – неуверенно предположил Том.
- Не в этом дело, - сказал Сид. – Ну да ладно, пошли в мой мир.
Это было странно. Стэтчес наклонился над травой парка, нащупал что-то рукой, Том только хотел спросить, что он там ищет, как вдруг Сид резко дернул и распахнул то, что оказалось дверью вниз, в загробный мир или что-то вроде этого. Том подошел к отверстию и осторожно посмотрел вниз. Оттуда тянуло холодным сквозняком, который приносил запах земли, паутины и чего-то мертвого, но отнюдь не вонючего.
- Это что, новый способ попасть к тебе? – удивился Том.
- Это всего лишь мой новый способ выпендриться, - усмехнулся Сид, в глазах его стояла какая-то досада, непонятная Тому.
- Но как же мы спустимся, там нет ступенек! – заметил Том.
- Легко, - Стэтчес оскалился в улыбке, обнажив белые зубы, и пнул Тома ногой.
- Черт, ты, сволочь! – заорал Гордон от неожиданности и полетел вниз, на удивление прямо, не касаясь земляных стен кроличьей норы. «Я прямо Алиса в Стране Чудес» - подумал Том. Еще он подумал, что Сида нет рядом, а это было очень странно. «Он решил меня убить?» - в легкой панике подумал Том.
Полет вниз продолжался долго, но Том все-таки приземлился, причем крайне мягко и даже не испачкавшись. Рядом с ним на камешке сидел Сид, вид у него был крайне скучающий и недовольный.
- Что так долго? – зевнув, спросил он.
- Извини, - Том поднялся с земли и отряхнул задницу.
К удивлению Тома (да что там говорить, даже к его полному шоку) в мире Стэтчеса светило солнце! Впрочем, нет, ничего подобного – солнца не было и в помине. Всего лишь тьма куда-то отступила. На небе плыли облака, плыли быстро, словно в ускоренной съемке, как делают в естественно-научных передачах. Трава под ногами Тома была серой. Замка Сида нигде не было видно. Повсюду, насколько хватало глаз, простирались лишь поля серой травы под облаками и изредка пробивающимися лучами солнца.
- Что у тебя тут случилось? – изумился Том.
- Ничего особенного, - грустно протянул Сид. – Я допустил маленькую ошибку. На ее исправление уйдет много времени, но это не беда. А замок мой довольно далеко отсюда. Пойдем пешком или по воздуху?
- Пешком, - Том вспомнил свой предыдущий опыт полетов и решил, что лучше не рисковать.
- Не бойся, жизнь свою ты тут точно не потеряешь, - усмехнулся Сид.
- Ты постоянно смеешься над жизнью, - нахмурился Том.
- А что еще мне с ней делать?
- Жизнь – это прекрасно.
- Чем, например?
- Она…она очень яркая.
- Я не люблю яркие цвета.
- Но жить – это действительно замечательно. Жизнь – это миллионы возможностей, это адреналин. Это эмоции. Это скорость. Это все те, кого ты любишь и те, кто любит тебя. Все то, что ты считаешь важным и ценным. Это огромный долгий путь в накоплении опыта. Это шанс, который дается каждому.
- Шанс на что? – с улыбкой спросил Сид.
В то же мгновение облака над ними сгустились и потемнели, молния вспорола небо, а гром разорвал слух, и с небес полился сильный дождь. Том ощутил на себе тугие яростные струи воды, и вдохнул влажный воздух. «Мне хорошо» - подумал он.
- Сюда, - мягко сказал Сид, указывая на стоящую неподалеку беседку.
Они сели на твердые деревянные лавочки. Повсюду был ливень, он буквально застилал реальность вокруг, и у Тома создалось впечатление, что они со Стэтчесом в специальной водяной комнате.
- Ну, продолжай, - сказал Сид. – Шанс на что?
- Шанс на… - Том на секунду задумался. – Шанс на счастье, должно быть.
- Счастье…
- Да, на него. Жизнь может как закрыть, так и открыть дверь.
- От чего же это зависит? Просто ее прихоть?
- Вряд ли. Скорее это зависит от удачи. Вряд ли в этом есть какой-то закон. Но жизнь ко всем относится одинаково. Это у людей разное отношение к жизни.
- Неужели?
- Да, да! – закивал Том. – Когда ты каждое утро просыпаешься с мыслью о том, что очередной хреновый день начался – именно это тебя и ждет, ничего больше. Если же ты настроен на борьбу, причем на борьбу с улыбкой, то ты можешь раскрыть свое счастье. Очень важно хорошо относиться к жизни и ценить ее, пока она есть. Важно ценить то, что у тебя есть. Большинство людей не умеют этого делать. Оттого они несчастны. Так мне думается.
- А ты умеешь? – глаза Сида сверкнули, а рот растянулся в улыбке.
- Думаю, - он помолчал немного. – Я надеюсь, что теперь я этому хоть немного научился.
- Ты проделал большую долгую работу над собой. Если после этого ничего не изменится – ничего не поделаешь, жизнь не стоит того, чтобы жить.
- Нет. Ничего не изменится.
- Ты правда так думаешь? – Сид удивленно поднял брови.
- Да, - улыбнулся Том. – Ровным счетом ничего. Зато я в корне изменил отношение ко всему этому, к самой жизни. И теперь я знаю, чего хочу и как этого достичь. Я знаю, как необходимы улыбки других людей и как важно любить тех, кто любит тебя. Искренне и без всякого страха. И как это важно – быть честным перед самим собой.
- Хм, - Сид откинулся на спинку лавочки. – Я счастлив, Томми.
- Почему? – удивился Том.
- Я счастлив за тебя, малыш, - засмеялся Стэтчес. – Ты справился с самим собой. Великая победа. Однако, знаешь что?
- Что?
- Нам пора наверх. Там уже светает.

12. Обыкновенное долгожданное чудо (Понедельник)

Том встретил Кимберли, хотя ему пришлось очень долго простоять на станции в ожидании электрички в компании Сида Стэтчеса, который теперь действительно казался ему лучшим на свете другом. Тогда у них и состоялся этот финальный разговор.
- Сид, а есть ли у жизни смысл? – спросил Том, размышляя, о чем бы еще таком поболтать в ожидании чуда.
- Если хочешь знать мнение большинства, то да, он есть, но его нужно искать, - Сид задумчиво разглядывал облака. – А моя точка зрения такова: нет у жизни никакого смысла. Да и нужен ли он?
- Но зачем же мы живем? – удивился Том.
- Откуда мне знать? – усмехнулся Сид. – Может, вам больше заняться нечем?
Том думал, что обидится, однако он засмеялся остроумности этой мысли. Сид тоже был весел, но в глубине его безумных глаз таился кристаллик грусти, как всегда.
- Порой жизнь кажется бессмысленной тратой времени! – согласился Том.
- Конечно, есть куда более важные вещи, на которые можно потратить свое бесценное время, - засмеялся Сид.
- Так ты не успеваешь жить во время жизни, - грустно усмехнулся Том. – А после смерти….
- После смерти времени действительно навалом, - кивнул Сид.
- Вот только это уже не жизнь, и прожить это время невозможно, - закончил Том.
Они улыбнулись друг другу, и рассвет осветил их спокойные веселые лица.
- Будь счастлив, Томми Гордон, - просто сказал Сид.
- И тебе всего хорошего, мой ненавистный одноклассник и самый лучший друг Сид Стэтчес, - улыбнулся Том.
- Удачи, - Стэтчес махнул рукой.
Темный силуэт мертвого призрака постепенно удалялся, таял, вскоре Том уже едва мог его различить. Он растворился в первых солнечных лучах, оставив Тома одного в ожидании ее. В ожидании Ким.
Настроение у него было отменное (спасибо Сиду!), поэтому Ким была несколько ошарашена, когда он подхватил ее на руки и немного покружил в воздухе.
- Что с тобой, Том? – удивленно засмеялась она.
- Я соскучился, - слегка смутился Том. Однако он был очень доволен. Он вообще не мог припомнить, чтобы он был когда-то так доволен!
Всю дорогу домой они веселились и эта довольно длинная дорога далась им так легко, словно они парили в воздухе. Они много смеялись и танцевали под легким дождем, чем сильно удивляли прохожих. Они прыгали по лужам, любуясь радугой. Том сказал, что когда-нибудь обязательно покатает Ким по радуге. Та засмеялась и сказала, что с нетерпением будет этого ждать. Том тоже засмеялся и вновь подхватил Кимберли на руки.
Дома она все же спросила:
- Что с тобой случилось, Том?
- Я, похоже, наконец научился радоваться жизни, - просто ответил тот.
Больше он ничего не сказал. Да и был ли смысл говорить? Сид Стэтчес, несомненно существует, но стоит ли афишировать его существование? Ким, несомненно, поймет и даже может поверить, но Том не хотел ничего ей рассказывать. Пусть это будет его тайной. Не тайной от Ким, а тайной для Ким. Он еще успеет ей все рассказать, когда они, став стариками и играя с внуками, будут рассказывать им о своем прошлом. Малыши, конечно, решат, что это сказки, но вот Кимберли обязательно поверит ему. А потом, возможно, Сид (который все еще будет молодым 25-летним парнем внешне) поможет Ким пережить его смерть…
Том резко и грубо прервал эти мысли.
- Ким! – внезапно сказал он.
- Да? – она удивленно посмотрела на него, отрывая взгляд от заката.
- Мы никогда не умрем! Верно?
- Но все умирают, Том…
- А мы – нет! – весело сказал Том, с энтузиазмом поднявшись на ноги. – Мы будем жить вечно! Знаешь, почему?
- Почему? – Ким улыбалась. Том был сейчас живым, как никогда. Чтобы стать таким, порой нужно соприкоснуться со смертью. Но об этом Ким даже не подумала.
- Мы будем жить вечно, потому что мы все это можем – мы можем смеяться и бегать по лужам, видя вместо брызг солнечные бриллианты, и осколки солнца вместо реальных камней в ювелирном магазине! Мы можем открыто смеяться над жизнью, и ей тоже становится смешно и весело, поэтому она нас никогда не испугает! Мы можем летать – и нам плевать, что лишь в мечтах, это даже лучше, потому что нет опасения разбиться в дребезги! Мы можем кататься на радуге, помнишь? Я сегодня предложил тебе, и ты даже ничуть не удивилась! Да любая другая девушка на твоем месте сочла бы меня сумасшедшим. А ты – такая же сумасшедшая, как и я, Ким! Поэтому нам хорошо вместе. Ты веришь мне?
- Верю, - засмеялась Кимберли.
И все было хорошо, все было прекрасно. Разве жизнь была когда-либо еще такой светлой и радужной, как сейчас? Никаких оков, никаких границ… Лишь дышать, дышать и не сдаваться ни за что! Делать Ким счастливой и самому жить ее счастьем – вот что важно. Навещать маму – и радовать ее всегда, что бы не случилось. Не забывать Сида и те уроки, которые он преподал. Уроки жизни и смерти. Как прожить жизнь так, чтобы нежалко было умереть. «Да Сиду стоит открыть целый факультет Умершей Философии!» - внезапно подумал Том.
Том гладил Кимберли по золотистым волосам. Она была прекрасна, словно лилия в лучах рассвета.
- Ким, я тебя люблю…
- Я тоже люблю тебя, Том.
Она внимательно посмотрела ему в глаза.
- Том, что с тобой все-таки случилось? – спросила она.
- Я изменился. А еще я убрался дома, - засмеялся Том. – А если серьезно – то я еще и работу потерял. Но зато помирился с мамой. И кое-кому помог. Кроме того, у меня теперь есть новый друг, но я не смогу тебя с ним познакомить.
- Почему?
- Он мертв.
- Какой ужас! – Ким прикрыла рот ладонью.
- Да нет, ничего страшного, - улыбнулся Том, отлично понимая, что точно наболтал лишнего.
- Но главное – ты наконец ушел с работы, - улыбнулась Ким.
- Вообще-то меня уволили, - опустил глаза Том.
- Нет никакой разницы – главное, ты больше там не работаешь, - Ким обняла его и взъерошила его волосы. – Я так рада! Теперь ты можешь найти такую работу, которая тебе по душе!
Том удивленно взглянул на нее. Она засмеялась. Том тоже рассмеялся – потому что все было хорошо. Очень.

…гораздо позже…

За взлетом часто следует падение. Чем выше взлет – тем ярче катастрофа. То же самое ждало и Тома. Он не знал этого и предпочел об этом вообще не думать. Прав ли был он? По-своему, да. Я поддерживаю его более, чем на 90 процентов. Он не мог изменить этого, так зачем же об этом было волноваться? Он предпочел взобраться повыше на вершину, не думая о том, как он будет спускаться оттуда. В этом есть свой кайф – эта заоблачная неизвестность. Конечно, это всегда опасно. Очень опасно. Но это стоит того, разве нет? Что бы не ждало вас дальше, разве вы бы не рискнули всем ради пика счастья и свободы? Не каждый из нас поступил бы так, я думаю. Вмешательство голоса разума разрушает ощущение полета. Том отказался разговаривать с разумом, потому что хотел насладиться безумием. Хоть раз в жизни. Чем ты старше, тем это сложнее. Возраст накапливает проблемы, как плохой фильтр. Проблемы кажутся настоящими, потому что ты взрослый. Проблемы дышат в спину и не дают расправить крылья. Что нужно для того, чтобы проблемы удалились? Нужно либо решить их, либо запутать следы, затеряться в серой мгле жизни и удалиться от них хотя бы на какое-то время. Что ждет тебя потом? Никто не знает. Может, вообще больше ничего не ждет. Но когда тебе нечего терять, можно рискнуть всем, даже жизнью. Не согласны? У каждого есть право на свое мнение. Не в каждой ситуации, конечно (это доказано Сидом), но все-таки, это так. А в конечном итоге мы все умрем. Так что лучше жить, пока это возможно. Вот вам подсознательные мысли Тома Гордона.

P.S. Это такие долгие титры, что ты заснешь и не увидишь слов “The End” (с) Сид Стэтчес

Источник: