В краю, где небо - серое, как ртуть,
Куда сокрыт столетиями путь,
Где пики гор не часто Солнце греет,
И в пропастях стремнины холодеют -

Там есть Скала. Превыше прочих скал
Она, грозя, взметнулась к небесам.
Вокруг гранита черного туманы
Собрались стаей - хищны, безымянны.

Давно уж не бывало здесь людей...
Рожденным среди ласковых земель,
Им этот край легендою казался,
И Человек Толпы в нем не нуждался!

Иным, случалось, виделась Скала
Над горизонтом - словно их звала.
Но... сковывала Мысли вихрь боязнь -
И люди гнали прочь мираж, крестясь.

Куда как меньше было тех, иных,
В чьи души страх покуда не проник.
Они всю жизнь Скалы достичь хотели...
И умирая, на нее смотрели.

И Он там пребывал с Зари Времен -
Непостижимый для людских племен.
Ночь непроглядная плащом Ему была,
И троном для Него была скала.

Столетия проходят перед Ним...
Вожди, народы, царства - все как дым!
И, подпирая голову рукою,
Он смотрит вдаль, любуясь красотою

Заснеженных вершин и горных рек,
Среди снегов чей так сверкающ бег!
И только черный меч напоминает -
Здесь воин, не отшельник, восседает.

Лишь иногда усмешка кривит рот -
Когда в который раз Он узнает
Про глупости, что род людской вершит,
Стремясь к блаженству тела и души.

Как описать Его один лишь взгляд,
В котором звезды Космоса горят?
Таков Он - Властелин Великой Тайны,
Кого воспели Лермонтов и Байрон...

...Но что это? Кто холод скал презрел,
Дерзнув проникнуть в ледяной предел,
Пройти сквозь бури, пропасти, туманы,
Покинув теплые и ласковые страны?

Да, то был я - отринувший людей,
Мечтавший умереть, и поскорей,
Но перед этим - побывать в краю,
Что видел я во снах всю жизнь свою.

Остались позади любовь, и гнев,
Мечты о революции... Теперь
Я полон был невиданным презреньем
К тому, кто мыслился "венцом творенья".

Теперь, преодолев последний кряж,
Я встал пред Князем, и едва дыша,
увидев лик его на фоне скал,
"Как ты прекрасен..." - тихо прошептал.

Улыбка пробежала по губам,
И Он ответил: "Что же ожидал
Увидеть ты - рога, копыта, хвост?
Не низко ли тому, кто старше звезд,

Подобной образиной представать
Пред тем, кто так стремится мир познать..."
"Ты прав - стремлюсь!" - ответил я ему -
"Но многого я в мире не пойму...

И многое хотел бы рассказать,
Но прежде - как Тебя мне называть?"
"Я свет несу отринувшим тьму вер,
мне имя Светоносец - Люцифер."

И начал я: "Скажи, Великий, мне -
Я жил в могучей некогда стране,
Теперь же ставшей тенью себя прежней -
Осколком славы, прежде отгремевшей.

И я мечтал те времена вернуть
И Нацию от бездны развернуть
К величию искусства, войн, труда...
Немало было нас таких тогда.

Но власть чужая обрекала нас
На гибель среди безучастных масс,
И тот народ, которому служили,
Готов был сжечь нас на костре живыми!"

"Так-так... Опять... Опять - толпа, костры...
Конечно, не избегнул ты тюрьмы?"
"Да, не избегнул, хоть другие доле
не видели такой нам милой воли!

Я шел на смерть - и что была мне смерть?
Пускай - она, но только б не смотреть
На мир, где нет господ - одни рабы!..
Но я отрекся от тупой толпы.

Я стал искать Достойных средь людей -
Философов, мыслителей, вождей
И мистиков... Но мне была награда -
Повсюду видел я одно лишь стадо!

Везде - Толпа. Присмотришься - вот-вот
Огонь Свободы в их глазах блеснет,
Но те, что мыслили себя других мудрее -
Глазами рабскими они на мир смотрели!

Должно быть, я безумен, Люцифер?.."
Князь долго молча на меня смотрел
И, наконец, сказал: "Тебе отвечу.
Но перед тем - позволь устроить встречу."

"Мне встречу? С кем?" - "Ты про него читал.
Он был философ - император стал,
Перо держа попеременно и клинок.
Он мало правил - сделать много смог!

Кто Иудея на кресте почтил,
Тому он символ сатанинских сил,
Не счесть плевков на крышку его гроба...
Но мыслящая чтит его Европа!

Отребье, чернь - ее ты знаешь гнев,
А он познал его - ее презрев.
Толпа громила именем Христа
Произведения искусства, города,

Но видел в толпах гордый Юлиан
Потомков тех, кто некогда восстал
На Карфаген, кто, страны покоряя,
Все дальше шел, мир покорить мечтая!

Великий Рим! Его он возрождал.
Толпа роптала - он ей не внимал,
Свергая наземь рабские кресты
И возрождая святость старины!

Как проклинала цезаря толпа!
А он, себя в сраженьях не щядя,
Не зная ретирад и поражений,
Хранил народ от вражеских вторжений...

Вот орды персов гонит Юлиан,
Победа за победой... По ночам
Он пишет книгу, споря со Христом.
И выше, выше в славе вознесен...

Познав предательства любимой и друзей,
Лишившись провианта, кораблей,
Он легионы за собой повел -
И пал в бою, врагом не побежден!

В два раза враг его превосходил -
И он доспех на плечи не взложил,
Чтоб верили солдаты, будто он
От смерти волею Богов заговорен.

Уже бежали персы, но копье
Пробило цезаря - и чернь взяла свое,
Опять громя Богов былых времен...
И Рим погиб, едва не возрожден!

Смотри же!" Предо мною, из тумана,
Встал Юлиан. Кровоточила рана,
Но взгляд его был, как и прежде, тверд,
Как в битвах против чужеземных орд.

"Зачем ты прерываешь мой покой?
Зачем ты хочешь говорить со мной?
Свою ошибку поздно понял я -
В Величье не нуждается Толпа!

Ей нужен кнут, его должна держать
Элита Расы, истинная Знать,
И лишь спустя столетья, может быть,
Толпа Толпою перестанет быть...

Свобода всех - лишь призрак и обман,
Я это понял среди этих скал!
Пускай Отступником зовут меня попы -
Я выше был их Бога и Судьбы!"

"Но... Ты сражен, пусть и разбил врага.
Быть может, это - Божия рука?"
И к небу руку Юлиан взметнул,
Где молнией ответ его сверкнул:

"Пускай Толпа склонится пред Тираном,
Пусть уязвят меня бессчетно раны -
Мой Бог - Свобода, он - всегда со мной,
И мне не нужен вечный их покой!

И если б мог я повторить судьбу -
Клянусь, что я ее не изменю,
И в бой последний не надену лат,
Чтоб дерзостью зажечь сердца солдат!

Христос падет, как пали наши Боги -
Всем идолам отмеряны их сроки,
Но Разум - помни! - выше всех Богов.
И за него - будь умереть готов..."

Он сгинул. И тогда я обратился
Опять к Великому: "Как род наш опустился!"
Чуть помолчал, и задал вновь вопрос:
"О Люцифер, но кто тогда Христос?

Кто он, кого зовут Добром Всевечным,
Что наделен прощеньем бесконечным?.."
И руку Люцифер свою простер
К туману над грядой холодных гор.

И вот увидел я в тумане том
Колы и крючья, копья и огонь,
Страдания, которым нет конца -
То были пытки именем Христа!

И Князь сказал мне: "Вот его добро!
Оно против живых обращено!
Он говорил - святее всех скопец,
Растратчик лучше, нежели купец,

Бродяга выше пахаря за плугом,
За веру жертвуй матерью и другом,
Познанье - грех, совокупленье - грех,
А кто не согласится - в пламя тех!

Раскройте Библию, вы - те, что ищут блага!
Неиудеев уравнял Христос с собакой,
Смоковницу - знак мира и любви -
Он засушил! Таков он - свет Земли!

Таков он - добрый Иисус Христос!
Воистину, лишь случай превознес
Его из сонма нищих и бродяг,
В чьем разуме царит дремучий мрак!

Без дела, без семьи он по земле скитался...
Потом уже Савл - Павел постарался
И сделал из бездарности вождя,
А из безумца нищего - врача.

Чем лучше Гитлера или Чингиза он?
Они сражались ради их племен,
Ну а Христос чернь мира ополчил
И в Темные Века мир погрузил!

Читайте Библию! Там - ненависть к вам, люди!
Доколь Тиран над вами править будет?
Меч крестоносца и вранье попов -
Неужто же сильней разумных слов?

Таков расклад - кто Жизнь возненавидел,
Кто красоты в Природе не увидел,
Кто унижает и себя, и мир -
Ему Отец Бог Библии, Вампир.

А кто преемлет Жизнь как дар и чудо,
Кто ищет счастье в мире, в битве - всюду,
Кто не чинит препятствия уму -
Ни Бог, ни Дьявол не нужны тому!"

"Так как мне жить, о Люцифер? Скажи,
Как здесь, барахтаясь в общественной грязи,
Мне сохранить то пламя, что всегда
Я нес в себе в минувшие года?"

"Стремись к высокому - таков я дам совет.
Свободен будь - и выше счастья нет.
И с искрой в сердце моего огня
Сравнись со мной - и превзойди меня!

Жизнь есть борьба. Слабейший пусть умрет,
Могущественный же на престол взойдет.
Так не давай сгубить себя клинком
Иль слов коварных оплести силком!

Пусть каждый помнит - выше его нет,
Пусть гордость, страсть в глазах зажгут свой свет,
И все твое - семья, народ, земля -
Превыше, чем у друга иль врага,

Но не позволь им заковать себя -
Пусть разум в этом охранит тебя!
Мудрец в тюрьме, в изгнании мудрец
Свободнее, чем коронованный глупец.

Но коли равного себе найдешь - будь ему братом,
Идите вместе в бой с врагом заклятым,
Победу или смерть встречая так,
Как должен встретить воин, а не раб!"

"А что потом?" - "Тебя это волнует?
Ты думаешь, Природа тех погубит,
Кто по ее законам жизнь прожил
И у нее учился в меру сил?

Бессмертие - таков удел борцов,
Но скорбный хор зажравшихся попов
Бессмертье у народа отнимает,
На тюрьмы Рая с Адом заменяет!"

И крикнул я: "Ты укрепил мой дух!
И речь твоя, как гимн, тревожит слух.
Я встану вновь, я вновь начну борьбу -
Я буду волен в час, когда умру!

Пусть ужасом для всех наземных рас
Заполыхает Откровенья час,
И мой народ, как воды бурных рек,
могучим станет - се, Сверхчеловек!

Да правит миром мужество его,
Да возгорится Наше Торжество!
О Люцифер, пред тем, начать как бой,
Я встану на колени пред тобой!"

И голос, что сильнее бурь и гроз,
Напутствие такое произнес,
Собой наполнив первобытный край:
"Да будет так! Но на колени - не вставай..."